Экология разума: избранные статьи по антропологии, психиатрии и эпистемологии

Грегори Бейтсон (1904–1980) – британский, затем американский философ, антрополог и психолог, методолог биологии. Его работы сформировали несколько новых школ в психологии и психотерапии, повлияли на развитие многих других наук, как естественных, так и гуманитарных.Свою научную деятельность Грегори Бейтсон начал в 20-х гг. в качестве этнографа, изучая культуры племен Новой Гвинеи и балийцев в Индонезии. В 40-е гг. он тесно сотрудничает с Норбертом Винером, активно участвуя в первых конференциях по кибернетике. В 1948 г. начинается совместная работа Бейтсона с американским психиатром Юргеном Рушем в его клинике. В 1951 г. публикуется их совместная монография «Communication: The Social Matrix of Psychiatry», в которой была предпринята попытка рассмотреть психические заболевания как особые формы нарушения коммуникации. Бейтсон связал воедино социальную, клиническую, сравнительную и педагогическую психологию через ключевое понятие коммуникации, которую он рассматривал сквозь призму теории познания и информационной теории. В последние десятилетия жизни он разрабатывал науку о живом, принципиально переосмысливая традиционные научные представления о разуме и материи.Проблемы, над которыми работал Бейтсон, лежат в области антропологии, психиатрии, генетики, а также биологической эволюции и новой эпистемологии, возникающей из теории систем и экологии. В соответствии с этим сборник «Экология разума» состоит из пяти разделов: «Металоги», «Форма и паттерн в антропологии», «Форма и патология взаимоотношений», «Эпистемология и экология», «Кризис в экологии разума».В книге вы найдете попытки ответить на множество достойных внимания вопросов: «Что такое инстинкт?», « Как формируется психическая болезнь, и не сходно ли это с тем, что на обычном языке описывается как дурное воспитание?», «Что общего между психотерапией и игрой?» и т.п.Бейтсон одним из первых пытался применить системный подход для осмысления фундаментальных методологических проблем как естественных, так и общественных наук. Его основная цель состояла в обнаружении принципов организации во всех явлениях, которые он наблюдал, «связующего паттерна», как он это называл. Центральной для интеллектуальной биографии Бейтсона можно считать концепцию «double bind» (двойной связи). Согласно Бейтсону, такие связи возникают, когда один из партнеров посылает другому противоположные сигналы разного логического типа. Например, мать говорит ребенку, что он очень красивый, и при этом избегает смотреть на него; или жена, недовольная мужем, рассказывает ему о дурном муже своей подруги.Всякое слово или жест имеет два значения – буквальное и метафорическое. Вся философия Бейтсона есть апология метафорического, утверждение самостоятельного значения метафоры как особой сущности – семиотической, терапевтической, политической. Бейтсон считает, что метафора – это не литературный троп, а логический тип коммуникации между людьми, животными, обществами и, возможно, компьютерами. Метафорический смысл сообщения живет своей жизнью и может систематически отличаться от его буквального значения. Субъект свободен или несвободен в выборе логического уровня, на котором он общается, – и несвобода этого выбора ведет к тяжким последствиям вроде шизофрении.Книга Бейтсона будет очень интересна для тех, кто профессионально занимается науками о поведении, биологией, философией и психологией. Ее центральная идея состоит в том, что мы сами создаем воспринимаемый мир. Мы подвергаем селекции и редактируем видимую реальность, чтобы привести ее в соответствие с нашими верованиями относительно того мира, в котором живем. Например, человек полагающий, что если что-то хорошо, то еще больше этого «чего-то» будет еще лучше, – не сможет увидеть своих ошибок, поскольку не станет искать никаких доказательств. Чтобы он смог изменить свои базовые верования, определяющие восприятие, он сначала должен осознать, что реальность не обязательно совпадает с его верованиями. Узнавать об этом нелегко и неудобно, и большинству людей, вероятно, удалось этого избежать. Но иногда диссонанс между реальностью и ложными верованиями достигает такой точки, после которой уже невозможно этого не видеть.