М.: Наследие, 1996. — 338 с.
Эта книга с несколько тяжеловесным научным заглавием на самом деле книга не только о Достоевском, но и о каждом из нас. Ибо ему удалось то, что не удавалось почти никогда даже самым великим его собратьям – написать именно о каждом из нас, никого не забыв и не пропустив. Великий сердцевед, беспощадно и до последних пределов исследующий души человеческие, жестокий талант, он прежде всего обладал необычайной душевной чуткостью, заставлявшей душу его трепетать в ответ на дрожь каждой человеческой души. Эта его способность, определившая небывалый успех Бедных людей, наложилась на совершенно необычное для того времени знание и мировоззрение, обретенное им на каторге, когда, в течение четырех лет, душой, особым образом настроенной всем пережитым и переживаемым, воспринимал он Евангелие – единственную разрешенную там книгу. Это чтение сделало Достоевского великим пророком и философом. Оно же предопределило столь частое непонимание читателями им сказанного. Потому что слова, сказанные людьми, по-разному мыслящими, даже если это одни и те же слова, будут означать совершенно разные вещи. А психологически очень трудно себе представить, чтобы человек, говорящий некоторые, совершенно понятные для тебя вещи, вкладывал в них совсем другой смысл. Вообще, трудно представить себе человека, говорящего, исходя из иных, чем твои, оснований. Кстати, Достоевский прекрасно понимал эту сложность. Именно поэтому его герои – а он более всего любил сталкивать героев с разными основаниями – так много говорят. Автор заставляет их проговорить все с самого начала. И герои все-таки часто понимают суть своих разногласий. А для читателя порой и этого оказывается недостаточно.
