Жанр: Статья
Формат: Doc
Размер: 98 КбВ любом нарративе, претендующем на историческое изображение, для отдаленного наблюдателя, каким мы являемся, все действующие лица повернуты в профиль, как черти на иконе, – друг к другу, а не к нам. Они нам себя не объясняют. Они, может, и хотели бы действовать и писать для потомков, хотя бы из тщеславия, но прогнозировать нас – и, соответственно, конструировать в себе объект нашего внимания – они не в состоянии, в частности потому, что любое самосознание (и самоописание) склонно игнорировать очевидные для него вещи. Когда самообъяснение для случайного наблюдателя становится одной из главных функций персонажа, тут-то историзм и заканчивается, а наступает неловкость, отовсюду открытая для иронии Аверченко («воскликнула она на старинном языке того времени»).Исторический роман конструирует фас эпохи из большей или меньшей суммы ее профилей, а этот метод неизбежно подвержен критике, вне зависимости от ухищрений, с которыми эта работа производится. Не говоря уже о прочем – исторический роман есть разновидность психологического новоевропейского романа, и он заточен изображать то, что понимается под психологией в последние двести-триста лет.
